КАТЕГОРИЯ ПЕРЕХОДНОСТИ / НЕПЕРЕХОДНОСТИ

Переходность/непереходность – одна из специфических характеристик глагольной лексемы, вытекающая из ее содержания, уточняя и дополняя его.

По той роли, которую переходность/непереходность играет в функционировании глагола, она относится к сфере синтаксиса, где получает конкретное выражение. Вне синтаксиса же эта роль сводится к имплицитному выражению определенных синтаксических потенций глагольной лексемы, представляя одну из разновидностей глагольного управления. С этой точки зрения переходность/непереходность, обусловливающая соответствующую структуру объектного глагольного словосочетания, представляет собой категорию грамматического характера, тем более что глагольная лексика по данному признаку без остатка четко и последовательно делится на два противопоставленных разряда.

Однако значение переходности/непереходности выделяется так или иначе лишь на лексико-семантической основе. Выделяется весьма условно, ибо такое значение в конечном итоге немыслимо в отрыве от лексического значения глагола, вытекает из него как неотъемлемый его компонент. А главное – это значение по существу своему сводится к уточнению содержания глагольной основы на лексико-семантическом уровне.

В непроизводных глаголах, как и в сложных отыменных глаголах, образованных с их помощью, переходное или непереходное значение представлено на таких же началах, что и их собственно лексическое значение без особого формального выражения. В производных же глагольных лексемах, исключая лишь небольшую их часть, переходное или непереходное значение, можно сказать, представлено их словообразовательными формами, действительно однозначно характеризующими их с этой точки зрения. Но и здесь оно обусловлено характером лексического значения основы, предопределяемым самой словообразовательной формой. Его и здесь невозможно и неправомерно выделять в отрыве от лексического значения производимой лексемы, вернее – от того его существенного компонента, который содержится во всех производных глаголах с данной словообразовательной структурой в виде типового значения последней. Так, многие отыменные словообразовательные формы образуются с объединяющим их типовым значением 'приобрести свойство, названное именной основой', которое само по себе характеризует глагол как непереходный: ағай- 'белеть', һарғай- 'желтеть', ҡыҫҡар- 'укоротиться', тутыҡ- 'ржаветь', буша- 'освободиться, ослабнуть', кәме- 'уменьшаться', кипше- 'подсохнуть'. Словообразовательные же формы с типовым значением 'вызвать, проявлять свойство, выраженное производящей основой', напротив, уже в самом их словообразовательном значении заключают указание на переходность и активность обозначаемого ими действия: ср. һирәклә- 'разрядить', нығыт- 'укреплять', төҙәт- 'исправить', йүнәт- 'поправить, привести в порядок' и т. п.

Даже в тех нередких случаях, когда сама сущность словообразования сводится на первый взгляд к превращению переходного глагола в непереходный или наоборот, значение переходности / непереходности лишь сопутствует их словообразовательному значению: ср. күбәй- 'умножиться' и күбәйт- 'умножить', яҡынлаш- 'приблизиться' и яҡынлат- 'приблизить', ябайлаш- 'упрощаться' и ябайлаштыр- 'упрощать', которые содержат одно из двух названных выше типовых словообразовательных значений и находятся в одном ряду с отыменным словообразованием типа йылын- 'согреться' – йылыт- 'согреть', һыуын- 'остыть' – һыуыт- 'охладить, остудить', төҙәл- 'поправиться' – төҙәт- 'исправить'.

Обусловленность значения переходности/непереходности смыслом самой словообразовательной формы наглядно подтверждают полисемантические деривационные формы, которые в одном из своих словообразовательных значений дают переходные глаголы, в другом – непереходные; например, форма на -ла/-лә, во всех своих основных значениях образующая переходные глаголы типа эшлә- 'работать', ремонтла- 'ремонтировать' (совершать действие, названное основой), быраула- 'бурить', тырмала- 'боронить' (воздействовать орудием, названным основой), үткерлә- 'заострить', 'точить', тигеҙлә- 'разровнять' (вызвать свойство по основе), и лишь в отдельных значениях производящая непереходные глаголы типа шартла- 'взорваться', шаула- 'шуметь', балала- 'родить'; форма на –ра/-рә (ср. осра- 'встретить' и иҙрә- 'размякать'), форма на -а/-ә (ср. ҡана- 'кровоточить' и һана- 'считать'), форма на -ы/-е (ср. байы- 'обогатиться' и төҙө- 'строить') и т. п. Здесь прослеживается полный изоморфизм с многозначными непроизводными глаголами типа кер- 'входить' (но: һыу кер- 'купаться', мунса кер- 'мыться в бане'), мен- 'подниматься' (но: ат мен- 'сесть на коня'), которые в своих основных значениях являются непереходными, а в частных – переходными. И в том и в другом случае значение переходности/непереходности выделяется, собственно говоря, не столько на лексическом, сколько на собственно семантическом уровне в пределах лексемы. И выделяется постольку, поскольку выделяется лексическое значение как относительно автономная элементарная смысловая единица. Выделяется к тому же в неразрывной связи с ним, а не как сколько-нибудь самостоятельный его компонент. Значение переходности и непереходности немыслимо в отрыве от лексического значения слова. Оно органически вытекает из него и сопутствует ему неизменно.

По своей сути значением переходности или непереходности обладает глагольная лексема постольку, поскольку оно является свойством самого действия, выраженного ею. Ведь направленность действия на прямой объект даже в самом ее абстрактном понимании есть отнюдь не глобальный признак всякого глагола, а свойство лишь определенного разряда действий, обозначаемых глаголом. Оно представлено в глаголе отнюдь не абстрактно, как мы это устанавливаем умозрительным путем, тем же способом противопоставляя переходное значение непереходному в своем стремлении увидеть здесь собственно грамматическую бинарную оппозицию, а в вполне конкретном выражении, угадываемом по смысловому содержанию глагола. Подобно тому, как не всякое действие может быть направлено на прямой объект, последним может служить при переходном глаголе отнюдь не всякий предмет, а лишь строго определенный тип предметов, причем считанное их множество (ср. зажмурить – глагол, предполагающий в качестве прямого объекта только глаза и т. п.). Выражая переходное действие лексемой, мы одновременно отражаем так или иначе и его индивидуальное свойство быть направленным на какой-либо один тип предметов, его соотнесенность с ними (иначе его нельзя отграничить от сходных в определенных отношениях действий). Соответственно, воспроизведя его до глагольной лексеме, мы одновременно воспроизводим и его имплицитную и тем не менее обязательную соотнесенность с заранее определенным разрядом прямых объектов, получающих реальное выражение на синтаксическом уровне (иначе мы не можем верно понять лексему, как в этом убеждает четкая ограниченность одного лексического значения от другого одновременно и по их соотнесенности с определенными объектами в многозначных глаголах типа уҡы- 'читать, учиться'). Сфера дополнений специфична не только для каждого переходного глагола, но и для каждого его отдельного лексического значения, предполагающего заранее заданную лексическую сочетаемость. И эта специфика в конечном итоге есть свойство самого действия, выраженного лексемой.

Переходное значение наряду с имплицитным выражением соотнесенности действия с определенным кругом прямых объектов включает в себя также и указание на активный характер действия, больше того – на его соотнесенность отнюдь не со всяким субъектом, а лишь с названиями одушевленных предметов, способных осуществлять данное действие. Соответственно непереходное значение, за исключением непереходных глаголов с внутренним объектом типа ултыр- 'садиться' (т. е. 'посадить себя'), связано обычно с выражением состояния, носителем, а не производителем которого является субъект. Эти смысловые отношения, тоже представляющие имплицитно выраженные синтаксические потенции глагола, органически вытекают и из самого лексического значения основы, обусловлены им и в конечном итоге тоже являют собой индивидуальное свойство самого обозначаемого действия.

Правда, соотнесенность с субъектом, вернее с подлежащим, предполагает любая глагольная лексема как часть речи. Но она в данном случае конкретизирована, что уже выходит за пределы собственно грамматики и является достоянием лексико-семантического уровня, поскольку представлена в рамках самой лексемы. Глагольная лексема заранее предопределяет состав не только возможных объектов-дополнений, но и субъектов-подлежащих. Уже в самом ее лексическом значении заключен их потенциальный состав, т. е. пределы лексической сочетаемости данного глагола.

Значение переходности/непереходности, представляющее, таким образом, синтаксические потенции глагола двоякого рода, находится в теснейшем взаимодействии с его собственно лексическим значением, из которого оно вытекает в порядке производного его компонента, совершенно необходимого для его полноты и возможной точности. В зависимости от состава и характера прямых объектов, а иногда и потенциально возможных субъектов нередко резко меняется само лексическое значение глагола. Так, лексема тот- 'держать, поймать', реализующая эти свои значения в соотнесении с бесчисленным множеством самых разнообразных объектов-прямых дополнений при относительно ограниченном и вполне определенном составе субъектов-подлежащих, в применении к балыҡ- 'рыба' означает 'заниматься ловлей (рыбы)', в частности, 'удить'. Лексема тор- 'стоять' только в применении к названиям одушевленных предметов-субъектов, вернее названиям лиц означает 'встать' (т. е. 'поднять себя'). Лексема аша- в соотнесении с подлежащим – названием одушевленных предметов означает 'есть, кушать', а в сочетании с подлежащим ҡояш 'солнце' выражает 'выцветать', с подлежащим же типа тут 'ржавчина' – 'разъедать' (тут тимерҙе ашай 'ржавчина разъедает железо'). Сходных примеров можно привести бесчисленное множество. И все они свидетельствуют об изменяемости лексического значения глагола в зависимости от его взаимодействия со значением переходности в конкретном его проявлении, каким оно только и может быть при каждом лексическом значении глагола.

Об этом же говорит и тот очевидный факт, что одно и то же действие в применении к различным объектам-дополнениям выражается нередко разными глагольными лексемами: ср. яп- в значении 'закрыть' с необычайно широким кругом возможных объектов-дополнений в его отношении к йом- 'закрыть' (только глаза, рот и т. п.), үр- 'плести' (косу, корзину и т. п.) в его отношении к (селтәр) бәйлә- 'плести (кружева)' и т. п.

Переходность/непереходность в известной мере обусловливает также степень полноты и ясности выражения лексического значения глагола, его очерченность и объем. Переходные глаголы, как это давно замечено, характеризуются в целом емкостью и гибкостью своего лексического значения в ущерб его конкретности, точности, которую оно получает обычно лишь по мере охарактеризованности объекта обозначаемого действия, т. е. в речи: ср. лексему яһа- 'делать' с непомерно широким и разнородным составом объектов, только в конкретном соотнесении с которыми приобретающую необходимую очерченность своего значения (өҫтәл яһа- 'смастерить стол', бунт яһа- 'бунтовать', атака яһа- 'атаковать', мылтыҡты яһа- 'заряжать винтовку'), ал- 'брать' с более или менее ясно очерченным, но очень широким лексическим значением, уточняемым в речи в зависимости от конкретных объектов обозначаемого действия.

В переходных глаголах, соотнесенных с широким и не вполне ясно очерченным кругом объектов-дополнений, явно ощущается недостаточная выраженность обозначаемого ими действия в их пределах, незаконченность его характеристики в самой лексеме, требующей поэтому конкретизации с помощью прямого дополнения. Чем менее узок и ясен состав объектов, на которые может быть направлено данное действие, тем полнозначнее оно отражается в лексеме: ср. йырла- 'петь', йом- 'закрыть (глаза, рот, ладонь)', имеҙ- 'кормить (грудью)' и т. п.

Непереходные глаголы по сравнению с переходными имеют в целом более ясно очерченное лексическое значение, с возможной полнотой выраженное в их пределах, т. е. не требующее уточнения с помощью дополнений-объектов. Исключение составляют лишь отдельные глаголы типа ит- 'делать', бул- 'быть, стать' с сверхабстрагированным лексическим значением, охватывающим подобно местоимению содержание всякого другого глагола данного семантического профиля.

Особенной полнозначностью и конкретностью характеризуются непереходные глаголы действия с внутренним объектом: ср. сүк- 'стать на колени', ултыр- 'садиться', баҫ- 'встать', тор- 'вставать' и т. п.

Как это вытекает из изложенного, переходность/непереходность, как и все другие синтаксические потенции глагола, является достоянием самой глагольной лексемы и поэтому в лучшем случае может быть квалифицирована как лексико-грамматическая категория глагола.

Переход на ОГЛАВЛЕНИЕ (МОРФОЛОГИЯ)